Связка “интернет и реальность” в 2010 году строилась вокруг трех основных трендов. Во-первых, поистине народным стал жанр “обращения на Youtube”, которым теперь пользуется по делу и без всякого дела каждый русский правдоискатель. Многострадальный майор Дымовский весь год призывал русских мужиков выкинуть нечисть из Кремля, а потом, кажется, загрустил и куда-то сгинул. Обращение записывал Валерий Морозов, руководитель “Москонверспрома”, который пытался поймать на взятке чиновников управления делами президента, дал для следственного эксперимента 15 млн. рублей, а в результате сам оказался под многочисленными ведомственными проверками. Душераздирающий текст об уважаемых людях зачитала в Youtube следователь Екатерина Рогоза из станицы Кущевской. Интересно, что Youtube — это по сути прибежище обреченных, отчаявшихся одиночек, которые не могут играть по правилам общества, ведь оно заранее обрекло их на поражение. Массы и группы так не действуют, им не к кому апеллировать в своих поисках правды, моральная поддержка не является для них желаемой целью, и тогда правда сосредотачивается в силе. Год видеообращений закончился погромом на Манежной. Синдром Youtube, касающийся, как правило, людей, полностью зависящих от государства, мелких силовиков или бизнесменов, не нашедших общего языка с коррупционерами, свидетельствует о чрезвычайно глубокой болезни российского общества. Здесь всем сегодня ясно, что легальный способ разрешения конфликтов — через суд — является чаще всего лишь одним из способов мафиозной сделки.

Второй тренд является, пожалуй, более позитивным симптомом. Его можно назвать “викиликизацией СМИ”. Суть этого процесса достаточно очевидна. Традиционные СМИ все чаще начинают питаться информацией из блогов и социальных сетей (“как заявила далее eprst2000”, — можно прямо сейчас прочитать в новостной ленте по поводу событий в московских аэропортах). Социальные сети с неизбежностью становятся быстрее самых быстрых новостей, потому что почти всегда на месте событий оказывается человек с мобильным телефоном, который может сделать запись в своем (микро)блоге. В сущности, недалек тот час, когда все новости будут делаться только в социальных медиа в широком смысле слова. Традиционные СМИ ищут свою экологическую нишу в этих новых условиях, они становятся способом создания респектабельной информации, способом оценки успешности вашего информационного сообщения. Если ваш блог процитировал “Первый канал” или “Эхо Москвы”, вы успешны в качестве блогера, вы дали важную информацию, которую профессионалы оценили высоко или же вообще не смогли игнорировать. “Викиликизация” тут происходит в том смысле, что СМИ по сути питаются утечками, журналисты не столько охотятся за новостями, сколько подобно китам пропускают сквозь себя морскую воду интернета в поисках крупиц информационной пищи. Ближайшим эффектом такого положения вещей становится то, что цензура в традиционном смысле слова теряет какой-либо смысл. Если “жемчужный прапорщик” выругался в адрес “хорьков” на видеокамеру, то это все равно увидят миллионы, даже если сначала соответствующие кадры не покажут по телевизору. Все разговоры об отсутствии в России свободы слова мало-помалу сходят на нет, поскольку нет ни одной такой вещи, которую попала бы в интернет, и затем была бы утаена властями. Некоторые верят в то, что существуют всемогущие силы, способные стирать следы в интернете. Но история с WikiLeaks наглядно демонстрирует, что это не так. Даже сильнейшее на планете национальное государство США не в состоянии в мгновении ока разделаться с австралийским фриком Джулианом Ассанджем и его друзьями. И в этом контексте возникают новые виды цензуры, она ведется уже не за стирание следов, не за замалчивание информации, но за манипулирование общественным мнением, борьбу интерпретаций. Такое перетягивание каната было хорошо заметно, например, в ходе обсуждения аварии на Ленинском проспекте с участием вице-президента Лукойла. Вице-президент в конечном счете оказался пай-мальчиком и немного ангелом. Викиликизация СМИ означает, что в нашем обществе постепенно будет все больше реальной политики. У оппозиции сегодня есть поистине безграничные возможности для борьбы с режимом, интернет технически позволяет выводить на улицы сотни тысяч людей, но из этих возможностей используется примерно одна миллионная доля процента. Остальные силы тратятся на требование предоставить борцам за свободу “отдельную кнопку на ТВ”. Для власти вся эта ситуация, впрочем, выглядит тоже достаточно опасно. Нужно быть готовым к настоящей публичной политике, к полемике, от которой вскоре уже не спрячешься за подготовленные заранее вопросы кардиолога Хренова.

Третий важнейший тренд в этой сфере, как бы смешно это ни прозвучало, связан с возникновением в России гражданского общества. Тут не место для разных теоретических выкладок и высокоморальных речей. Все значительно проще, можно объяснить буквально на пальцах. Смотрите, раньше, когда нам показывали по телевизору разные стихийные бедствия и катастрофы, о чем мы думали? Какие бедняги они там, как повезло, что это происходит не с нашими близкими, и еще, что власти должны помочь. Но сегодня телевизионная картинка разбита, и сегодня в тех же стихийных бедствиях мы соучаствуем благодаря социальным сетям. Мы узнаем о беде не от абстрактного диктора с профессионально-тревожным голосом, а от “друзей” (пускай, и “виртуальных”). И мы готовы помогать им без приказа со стороны начальства и не надеясь на то, что начальство вообще будет действовать в этой ситуации эффективно. Помощь может быть вполне символической, например, мы можем просто распространять информацию о несчастье дальше, но уже это делает нас активным соучастником. А может быть и более существенная помощь: на всех уровнях люди ищут координации, сотрудничества, взаимодействия, вдруг появляются какие-то добровольцы, которые в августе готовы тушить подмосковные пожары, а в декабре помогать людям, оставшимся в поселках и аэропортах без электричества и связи. Пессимисты скажут, что это случайные флуктуации, ничего не значащая показуха. Но это не соответствует действительности. Масштабы такой координации постоянно растут, люди считают чем-то само собой разумеющимся откликаться на просьбы “друзей” и сами просить их о помощи, попав в беду. Такая взаимопомощь без приказа и есть гражданское общество. Предлагаю считать нынешний праздник Нового года, 1 января 2011 года его официальной датой рождения. Главное теперь постараться воспитать этого младенца в себе — тут каждый должен выступить в роли посильного педагога. Еще пятьдесят лет в том же духе