Сразу же на родину ушла депеша о бунте. Фамилии зачинщиков были тщательно записаны. Приехала группа, менять «зачинщиков» — младших офицеров. Отряд вышел в коридор школы, в которой мы жили, и предложил приехавшему начальству свое оружие. Сказали — забираете наших взводников, дайте нам листы бумаги для написания рапортов об увольнении. Берите наше оружие и боеприпасы — воюйте сами.
Приехвашей «группе разбора» пришлось вернуться обратно в том же составе. А наш командир несколько дней скрывался в других подразделениях. В отряде была анархия. Много пили, громко пели, ходили в село к местным в гости, хотя основные наряды исправно тащили — охрану периметра, охрану перешедшего на федеральную сторону бывшего полевого командира, назначенного главой местной администрации и прочее. Все вопросы решались в отряде на общем собрании.
Конечно, с уставной стороны это, мягко говоря, плохо. Но мы не провоцировали лишних боестолкновений да и основные задачи выполняли. Тогда я запомнил, что вот это все «крупнопогонное» и «с печатями написанное» не сильно много значит, если большинство (или все) бойцы решат, что по совести должно быть не так. В закокардовом пространстве не у всех гуляет лишь ветер уставной лояльности.
…Я не помню, что это был за митинг. Нашу группу опять попрятали по автобусам, стоящих во дворе соседнего с местом проведения акции дома. Видимо, начальство ждало чего-то «жесткого». На митинги мы оружия никогда не брали — нельзя по закону. Палки резиновые, браслеты, газ и машина с щитами — обычный набор. В этот раз выдали оружие. В связи с этим и зашел разговор — зачем нам выдали оружие на массовое мероприятие?
Заговорили о том, что будем делать, если дадут команду стрелять? Разговор неудобный — каждый невольно смотрит, как ведет себя коллега. Неуставные какие-то разговорчики. Но после «чеченских бунтов» и бунтов перед отправкой в Чечню еще здесь, дома (когда не выплачивали командировочные), уже как-то не так страшно и с коллегами обсудить.
Митингующие они же не террористы, не бандиты, да и, честно уж так говоря — за что они ратуют и нам не чуждо. Мы кому присягу давали? «Служа закону — служить народу».
А народ, он где? В кондиционированных кабинетах, в лампасах и «брегетах», передвигаясь исключительно на «членовозах» с мигалками, или тут — на улице? На улице наши друзья, знакомые, соседи, родственники — люди которых мы знаем, которые живут как и мы — от зарплаты до зарплаты…
Решили тогда так.Скажут стрелять, отдаем оружие командиру и едем домой. Стреляйте. Попробуйте. Мы в тире по мишеням бандитов стреляли, а не по мишеням пенсионеров.
Недавнее «гражданское патрулирование» по проверке нагрудных знаков полиции в Москве привело к тому, что наша группа наслушалась жалоб от полицейских.
И если кто-то думает, что после того, как «Путин стал платить полиции огромные деньги», они все поголовно превратились в «киборгов режима», это ошибка.
Революция прошлого века начиналась с перехода к «оппозиции» армии и других тогдашних «силовиков». Смотрите как удобно — численность митинга, к примеру, 10 тысяч человек, при этом их охраняют официально и «невидимо» вдвое больше силовиков. А вот если силовики вдруг проникнутся лозунгами, всех вместе будет…
К сведению: В обспечении общественного порядка в майские праздники в столице будут задействованы: 14, 5 тысяч солдат ВВ, 13 тысяч дружинников, около 11 тысяч ЧОПовцев, 11, 5 тысяч курсантов и — свыше 213 тысяч сотрудников полиции.
